Странные звери живут на земле,

Но белка - зверек сверхъестественной силы.
Она проебала в своем же дупле
Пять килограммов грибов и мобилу.

graire
2003

Я работал на драге в посёлке Кытлым,

о чём позже скажу
в замечательной прозе.

Корешился с ушедшим в народ мафиози,
любовался с буфетчицей небом ночным.
Там тельняшку себе я такую купил,
оборзел, прокурил самокрутками
пальцы.

А ещё я ходил по субботам на танцы
и со всеми на равных стройбатовцев бил.
Боже мой, не бросай мою душу во зле,
я как Слуцкий на фронт,
я как Штейнберг на нары,

я обратно хочу — обгоняя отары,
ехать в синее небо на чёрном “козле”.
Да, наверное, всё это дым без огня,
да, актёрство: слоняться,
дышать перегаром.

Но кого ты обманешь! А значит, недаром
в приисковом посёлке любили меня.

Борис Рыжий
1990-е

Расскажи мне, дружок, отчего вокруг засада?

Отчего столько лет нашей жизни нет как нет?
От ромашек-цветов пахнет ладаном из ада,
И апостол Андрей носит Люгер-пистолет?

От того, что пока снизу ходит мирный житель,
В голове всё вверх дном, а на сердце маета,
Наверху в облаках реет чёрный истребитель,
Весь в парче-жемчугах с головы и до хвоста.

Кто в нём летчик-пилот, кто в нем давит на педали?
Кто вертит ему руль, кто дымит его трубой?
На пилотах чадра, ты узнаешь их едва ли,
Но если честно сказать - те пилоты мы с тобой.

А на небе гроза, чистый фосфор с ангидридом,
Все хотел по любви, да в прицеле мир дотла -
Рвануть холст на груди, положить конец обидам,
Да в глахах чернота, в сердце тень его крыла...

Изыди, гордый дух, поперхнись холодной дулей.
Всё равно нам не жить, с каждым годом ты смелей.
Изловчусь под конец и стрельну последней пулей,
Выбью падаль с небес, может, станет посветлей...

Борис Гребенщиков
"Истребитель"
1996

Искам дете

от пороя.
Да е дъждовно. Зенично.
Да го люлея във шепи.
Да го приспивам във чаша.
Да му помагам с домашните.
(- Мамо, днес учихме,
как се вали изведро!...)

Искам дете
от вятъра.
(Какво от това, че баща му
никога не е до мене?!)
Да бъде винаги рошаво.
Винаги променено.
Да му давам да тича из къщата.
Вечно да чупи прозорците.
(Срам го е, че го прегръщам
и му оправям косата пред хората.)

Искам дете
от пожара.
Със смях като бяг на коне.
Вечно омазано в сажди.
С вечно ожулени
колене.
Вечно със нещо по-важно
наум
от миенето на ръце.

Искам дете от прозореца.
От залеза искам дете.
Дете със очи като моливи.
Дете със прозрачни ръце.

Искам дете.
От целия свят.
(Ако щеш - наречи го падение!)
Дете със душа като ад.

Ще го кръстя
Стихотворение.

Елица Мавродинова
2007

Слышишь, товарищ, гроза надвигается…

С белыми наши отряды сражаются…
Только в борьбе можно счастье найти.
Гайдар шагает впереди!

Видишь, товарищ, заря поднимается…
Вновь за работу народ принимается…
Там, где труднее и круче пути,
Гайдар шагает впереди!

Видишь, из книжек, в колонны построены,
Вышли герои и стали героями.
Сколько Тимуров идет, погляди!
Гайдар шагает впереди!

Если вновь тучи надвинутся грозные,
Выйдут Тимуры - ребята и взрослые…
Каждый готов до победы идти.
Гайдар шагает впереди!

С.Гребенников
1962

Suddenly the night has grown colder.

The god of love preparing to depart.
Alexandra hoisted on his shoulder,
They slip between the sentries of the heart.

Upheld by the simplicities of pleasure,
They gain the light, they formlessly entwine;
And radiant beyond your widest measure
They fall among the voices and the wine.

It's not a trick, your senses all deceiving,
A fitful dream, the morning will exhaust -
Say goodbye to Alexandra leaving.
Then say goodbye to Alexandra lost.

Even though she sleeps upon your satin;
Even though she wakes you with a kiss.
Do not say the moment was imagined;
Do not stoop to strategies like this.

As someone long prepared for this to happen,
Go firmly to the window. Drink it in.
Exquisite music. Alexandra laughing.
Your firm commitments tangible again.

And you who had the honor of her evening,
And by the honor had your own restored -
Say goodbye to Alexandra leaving;
Alexandra leaving with her lord.

Even though she sleeps upon your satin;
Even though she wakes you with a kiss.
Do not say the moment was imagined;
Do not stoop to strategies like this.

As someone long prepared for the occasion;
In full command of every plan you wrecked -
Do not choose a coward's explanation
that hides behind the cause and the effect.

And you who were bewildered by a meaning;
Whose code was broken, crucifix uncrossed -
Say goodbye to Alexandra leaving.
Then say goodbye to Alexandra lost.

Say goodbye to Alexandra leaving.
Then say goodbye to Alexandra lost.

Leonard Cohen
"Alexandra Leaving"
2001

я не поехал в Ораниенбаум -

скончался от полученной травмы -
такое приснилось
накануне защиты диссертации
на соискание степени кандидата наук
при лондонской лаборатории.

на самом деле всё оказалось
проще -
я пришёл в красных сапогах,
меня оценили -
сказали - это очень достойная работа, парень.

я изучаю жизнедеятельность
мельчайших форм жизни растительного или животного происхождения,
не видимых невооруженным глазом, -
представителей микромира (бактерий, грибов, простейших, вирусов, прочих).
я несколько раз просил - пока ещё был студентом -
мама, забери меня отсюда. срочно.
(я слегка заикался,
боялся пошевелиться –
во времена, когда плохо понимал, о чём они говорили -
эти тонкие бледнолицые люди
вообще без акцента

с лёгким запахом – обычно лаванды или ванили).
но мама сказала – Стефан,
это такая благополучная страна,
ты постарайся.
и я постарался.

однажды мама написала, что очень скучает.
я растерялся – не знал, что с этим делать -
со всеми этими человеческими чувствами
моей мамы – не видимой отсюда невооруженным глазом
представителя микромира.

Маша Глушкова
2007

Октябрь был дождем, непонятным месяцем,

Светлел к пяти и меркнул после шести
Мария знала, что если она поместится,
Она непременно
Куда-нибудь
улетит.
Стучал по окнам вечер добропорядочный,
Седых волков
И туфель без каблуков.
Мария была крыло и дрожала рядышком
С приблудными
Обрывками
Облаков.

А этот город - его б хоть как-то помять еще
Подрихтовать, приделать глаза и рот,
Но он накрылся закатным розовым мякишем
И отвернулся
Шпилем
Наоборот.
Он ждал ее, он пах леденцами мятными,
Он был готов перед нею огнями высыпаться.
Мария приехала только вчера, понятно вам?
Она пока что просто
хотела
выспаться.

Ну, кто она ему - не жена, не крестница,
Да он ей, в общем, даже знаком-то не был.
Он улыбнулся, тихо сошел по лестнице,
И в первый день
Мария была
Небо.
И это был не какой-то там сон, а сон-царь,
Она просыпалась, захлебываясь восторгом.
Мария щелкала по иконке солнца
и солнце послушно
выкатывалось
с востока.
И пахло гвоздикой, просторно, светло и дико,
И во рту было свежо и немножко солоно.
Мария была блондинкой
Поэтому солнце
иногда катилось
совершенно
в другую
сторону.

На небе разгорался закат игольчатый,
Бежали псы, мешая хвосты с травой.
Мария была ласточкой, колокольчиком
И камешком,
Блеснувшим
На мостовой,
И вечером, звенящим, тугим и замшевым,
Заматывающим впрок на веретено
Коричневые ветки, залезавшие
В чужое
недозволенное
окно.

Мария была звезда и - деваться некуда, -
Она рассыпалась над ледяной водой
Горячими серебряными монетками
Зажатыми
в мозолистую
ладонь.
А сердце ныло, билось теплом и голодом,
Стонали корабли, башмачок хромал.
На третью ночь Мария случилась городом
Птенцом, пригретым
На девяти
Холмах.

Он приносил стихи в её колыбель читать,
Качались на волнах фонарей круги.
Мария просыпалась, в висках бубенчато
Стучали
Неоплаченные
Долги.
Он исчезал в туманной неяркой проседи
Чужим казался, меркнул и ускользал.

А город был Мария и город бросили
Точнее просто
уехали,
не сказав.

Алька Кудряшева
2007